Жизнь украшают наши встречи

[Наталья]

28 янв 2009, 21:07 (копия)

Лена! Как хорошо, что Вы заглянули в нашу Гостиную. Вам (как и многим) неуютно живется в этом мире. Может быть, даже не хватает сил преодолевать жизненные невзгоды. Скорее всего, Вы неправильно выбрали профессию, раз у Вас такие тяжелые впечатления от работы и сослуживцев. Вы молоды, и еще не поздно что-то изменить. Может, и стоит рискнуть.
Я понимаю, почему Вы почувствовали себя счастливой среди людей творческих. Мир литературы и искусства — это мир влюбленных людей, влюбленных в красоту. Значит, у нас много общего — Вам ведь тоже так хочется любить. Мы живем жаждой и ощущением этой красоты, и это помогает нам оторваться от земли, подняться над жизненными невзгодами.
Читайте стихи наших северян. Обретите силу со строчками Геннадия Иванова, удивитесь образам Елены Рыхловой, получите света и жизнелюбия от Татьяны Фабрициевой, почитайте своим мальчишкам (у Вас их, я знаю, двое) стихи Олега Бундура и улыбнитесь с ними, поразитесь глубине философской мысли Николая Колычева.
Прочтите и стихи тех, чье творчество отражено на форуме "Жизнь украшают наши встречи". Вы уже лично знакомы со многими авторами. Ваши любимые стихи Светланы Трушиной — на этом форуме. Ирина Полонина, Александр Соловьёв, Валерий Махатков, друзья и постоянные посетители литературно-художественного салона "Коробейники" — друзья и нашей Гостиной. Выберите время и загляните на все ссылки, которые Вам предлагаются. Уверяю Вас, силы и желание жить полноценной творческой жизнью к Вам вернутся. Как говорит Ирина Полонина на страничке Татьяны Фабрициевой, строчки стихов могут дать счастье читающему, душа поэта дарит добрую светлую энергию тому, кто при чтении распахнет навстречу этим строчкам свою душу.
Все будет хорошо! Верьте в это и почаще заходите в Гостиную. А неловкое слово — что ж, любой из нас от него не застрахован. В нашей Гостиной, я надеюсь, собираются друзья, а друзья такое прощают.

Наталья

[Наталья]

27 янв 2009, 21:13 (копия)

Прекрасная незнакомка (см. её стихотворение "Незнакомка"),
поэт Ирина Полонина.
Имя пользователя: Ирина.
В гостиной откликнулась на творчество Елены Рыхловой и Татьяны Фабрициевой.

Москвичка, по профессии врач анестезиолог-реаниматолог.
Автор книг "Я не боюсь тебя любить" (2006 г.), "Касаюсь каплями дождя" (2007 г.). Один из авторов золотого и серебряного сборников "Под одним небом — 2006", поэтических сборников "Антология современной поэзии. Многоточие..." (2007 г.), "Библиотека современной поэзии. Москва 2008 год", лауреат международного поэтического конкурса памяти Петра Вегина (Лос-Анжелес, США, 2008 г.).
Автор стихов более чем к 20 песням.
В настоящее время готовится к выходу новое переработанное и дополненное издание книги "Я не боюсь тебя любить".
Выход на персональный сайт Ирины: http://polonina.ru/
Ссылки на интернет страницы: http://www.stihi.ru/author.html?boeing777

Мы с Ириной впервые встретились в литературно-художественном салоне "Коробейники" Можайска. Ее стихи полюбились мне с первого услышанного на этом творческом вечере: "Она любила желтые цветы". Портрет молодой женщины, написанный мягкой, нежной пастелью, покорил всех. Мы хотели новых стихов, Ирина читала — и каждая строка уводила нас в мир земной и неземной — в мир любви, в мир полета души.
"Поэзия, попадающая в сердце", — так написала о творчестве Ирины Полониной член Союза писателей России Надежда Демина. Приведу некоторые цитаты из предисловия Надежды к новой книге Ирины Полониной "Я не боюсь тебя любить":

"Поэзия Ирины Полониной — это диалог талантливого человека с реальным миром, наделённым любовью. В её строках безграничная женственность, метафоричность с возвышенными поэтическими чувствами. Несомненная борьба женского начала с желанием войти в глубокий философский мир, в котором открываются новые поэтические горизонты...
...Стихи Ирины Полониной обаятельны и музыкальны. С первых же строк автор легко увлекает за собой читателя и оставляет в его душе мягкое, игривое и эластичное восприятие человеческого тепла. В её поэзии женская чувственность не покидает даже упавший лист с дерева, припорошенный первым снегом, лужицу, скованную тонким льдом в городском парке. Природа в душе автора так же задумчива, волшебна и таинственна, как душа творческого человека...
...Автор является продолжателем и несомненным почитателем поэтов "Серебряного века" с удивительным расцветом своих открытий и жизненных переживаний, пробуждающих вдохновение. Мир любовной лирики Ирины Полониной так же интересен, и его восприятие кажется не менее полным, звучным и естественным".

Права ли Надежда Демина, давая такую оценку творчеству Ирины Полониной? Судите сами. Читайте стихи.

* * *
она любила жёлтые цветы,
чуть-чуть подрезав стебли,
чтоб не вяли,
расправив им помятые листы,
в хрусталь прозрачный ставила...
в печали
садилась рядом, плечи опустив,
задумавшись,
в себя как будто глядя...
день плавно угасал,
его мотив
подхватывала ночь,
и, плечи гладя,
стекала к ней в ладони тишина,
и приходило умиротворенье...
душа плыла по небу,
и луна
нашёптывала ей стихотворенье...

БЫЛ МЕСЯЦ МАРТ, суббота, пятый час...
Шла Женщина, которую не ждут,
По липовой аллее… дальше… дальше...
— Ах, если бы случилось всё пораньше...
— Погода изменилась бы, маршрут...
— И где чёрт носит правильных мужчин? —
Два ангела шептались меж собою.
— Весну б сейчас… и встречу Ей подстроить...
— И что это Господь опять молчит?

В карманах удлиненного пальто
Та женщина, меж тем, ладони грея,
Всё шла и шла по липовой аллее
С печальной мыслью: «Кажется, ничто
Не в силах изменить мою судьбу!»
Потом она к щекам прижала руки
И, то ли по привычке, то ль от скуки,
Направо повернула на тропу...

Был месяц март, суббота, пятый час.
Совсем недалеко по переулку
Брёл к парку на вечернюю прогулку
Мужчина — внеурочно в этот раз.
С ним рядом вислоухий спаниель
Кругами бегал с радостью собачьей,
А воздух становился всё прозрачней,
Казалось, даже слышится капель...

Проталины минуя на снегу,
Пёс замер неожиданно пред лужей —
Участок парка был совсем запружен!
Всевышний улыбнулся и вздохнул...
Два ангела молились, не дыша,
В волнении шептали: «Ну, смелее!»
Мужчина развернулся на аллее —
И… вправо на тропинку сделал шаг...

БЫЛ МЕСЯЦ МАРТ, СУББОТА...
Мужчина был серьёзен, молчалив.
Прищурившись от солнечного света,
Он ждал весну по крохотным приметам:
По пухлым почкам и осанкам ив,
По мокнущим ботинкам и следам,
По небу, что ему казалось выше,
По танцам голубей на скате крыши,
По блеску глаз спешивших мимо дам,
По парковой оттаявшей тропе,
И по тому особенному чувству,
Что заставляло веровать в безумства
И выделяться чем-нибудь в толпе...
Предчувствие каких-то перемен
Тревожило. Надев на пса ошейник,
И с мыслью грустной (скоро понедельник)
Он вырвался из плена старых стен.
А вот и парк — безлюден, гол и пуст.
Залаял пёс, рванул тропинкой вправо
За одиноко шедшей стройной дамой.
— Сударыня, не бойтесь! Он же трус!
— Да я и не боюсь, а пёс Ваш мил.
Люблю ушастых рыжих спаниелей.
Весна идёт... Вы любите апрели? —
И старый парк дыханье затаил...

БЫЛ МЕСЯЦ МАРТ...
Был месяц март, один из первых дней,
Когда, весны почувствовав дыханье,
Всё замерло в тревожном ожиданье
В голубизне и сумраке теней.
Забытый всеми нами старый парк,
Как нищенка в тряпье — обносках снега —
Не восхищал пушистой боле негой,
А лишь грустил — не защищён и наг.

Когда в него легко вошла Она,
То ветер раскачал деревьев ветви,
Как старые несмазанные петли.
Вспорхнувшая пугливо тишина
Под каблучками хрустнула ледком,
И эхом разнеслась по закоулкам:
— Весна! Весна! — меж лип светло и гулко
Звенела тишина…
Звенела тишинаСудьбой влеком
(Что, впрочем, он тогда ещё не знал),
С собакой вслед за Ней вошёл мужчина,
И ожил парк, казалось, беспричинно.
Луч солнца, отражаясь от зеркал
Ещё замерзших луж, скользнул правей.
Учуяв что-то, «Рыжий» сделал стойку,

Восторженно повизгивая, бойко
Рванул вослед вдоль парковых аллей,
Чем вызвал чуть испуганное «Ах!»
У женщины с глазами цвета неба…

Пусть кто-то скажет:
Пусть кто-тобайки, дескать, небыль,
Но хочется же сказок! Хоть в стихах.
А если не мечтатель ты — не верь!
Но долго по оттаявшей дорожке,
Где шаг прервали дамские сапожки,
Кругами бегал рыжий спаниель...

В ОБЪЯТИЯХ ДОЖДЯ-ХОЛОСТЯКА
Он моросил по скатам черепиц,
По зонтикам, румянил влагой щёки.
Его ладони — тёплые потоки —
Касались недовольно-хмурых лиц.

Обдал водой и скрылся грузовик.
Сочувствуя промокшим невезучим,
С восторгом, несмотря на дождь и тучи,
Шла женщина по лужам напрямик.

Сняв туфельки, с улыбкой на губах
Она плыла, прикрыв блаженно веки,
Без зонтика — от вывески аптеки
К подъезду дома. Мокрая толпа

Смотрела вслед, не отрывая взгляд.
И вдруг... всем захотелось сделать то же,
И лица стали счастливо похожи!
А дождь хлестал, усилившись стократ.

Она же шла, как в детстве, босиком,
На время выйдя из повиновенья,
С давно забытым светлым упоеньем
В объятиях с дождём холостяком.

ОНА УМЕЛА ЛЕТАТЬ...
Уметь летать, раскинув руки,
Отвергнуть силу притяженья —
Блаженство? Дурь? А может, муки?
Но как легки её движенья!
Лишь шаг с окна — и выше, выше!
Воздушна, вовсе невесома,
Спугнув котов с чердачной крыши,
Она летела в ночь из дома.
Приветливо кивала встречным,
Таким же, как она — крылатым,
И улыбалась им беспечно,
Свободно и не виновато.
На языке, лишь ей понятном,
Луне рассказывала тайны,
И восторгалась — как приятно
Поймать звезду в ладонь случайно.
Верхом на месяца горбушке
Качалась в облаке туманном
Среди планет — больших игрушек,
Манивших в небо беспрестанно…

А муж ей грел босые ножки,
В глазах к «больной» таилась жалость.
В кулак зажатой звёздной крошке
Она счастливо улыбалась...

ОНА ЛЮБИЛА...
Она любила осень,
ей ветра
несли с листвой
прощенье и прощанье,
холодное обидное «вчера»
растаяло,
сменившись созерцаньем…
Но о себе напомнившая боль,
на слоги разбивая мысль и фразу,
казалось, прошептала:
— Боже мой! —
глаза слезой наполнив…
Взгляд на вазе
тоскливо замер…
Тонкая рука
задела роз увядшие бутоны...
— Ну, надо ж — пыль,—
погладила слегка
движением замедленным и томным.
Никак не отпускавшая печаль
сквозила в каждом жесте тонких пальцев,
ласкающих букет…
ей было жаль
запутавшийся луч в засохших пяльцах

когда-то изумительных цветов,
напомнивших болезненно о лете
мозаикой из пыльных лепестков,
осыпавшихся прямо на паркете...
— Вас надо было выбросить давно! —
помедлила… решив: — Оставлю этот...—
вздохнула тяжко,— жаль, что не дано
вернуть им жизни,
впрочем, как и лето…

Бутон ещё хранил следы тепла,
среди страниц альбома не ложился,
топорщился, ломался... Как могла,
она его прижала...
Он лучился
теплом своим упрямо в лепестках,
похожих на шагреневую кожу...
и болью, отдававшейся в висках,
выглядывал по краю из обложек.
Не выдержав борьбы, она сдалась,
расплакалась, выплескивая душу…
цветок на место лёг и, не сердясь,
ту исповедь душой своею слушал…
и думал о портрете над софой...

Печаль вилась браслетами изящно,
в альбом ложилась венчиком хрустящим
меж пятой и двенадцатой строфой…

НЕЗНАКОМКА
В субботу выпал снег, и тишина
Сменила беспокойство серых будней,
Хрущёвок обветшавших «вышина»
На фоне светлом сделалась уютней.
Привычно оглядев в окошко двор,
Я, не спеша (не надо ж на работу!),
Пил кофе… Неожиданно мой взор
Заметил даму, ждавшую кого-то...
А может быть, и нет… Но свежесть дня
И незнакомка вызвали волненье
У сонного небритого меня —
Я замер, онемев от восхищенья…

Во дворике заснеженно-пустом,
На краешке скамейки (цвета воска),
С улыбкою рассматривая дом,
Одна, в мехах, без напускного лоска
Она сидела, словно позабыв
О том, что двадцать первый век стучится…
И слышался Вертинского мотив,
И думалось, что всё ещё случится,
И век серебряный изящною строкой
Прославит этот двор, фонарь, аптеку...
А незнакомка тонкою рукой
Помашет заглянувшему к ней веку.

Глаза лучились ангельским добром,
Поблёскивала золотом цепочка.
Казалось, миг…— и дом, как мажордом,
Склонится перед ней. И лопнут почки,
Среди зимы появится листва,
Носы расплющит люд в полотнах окон,
А дама, улыбнувшись им едва,
Поправит непокорный русый локон…

Отвлёк звонивший нудно телефон —
Издатель мой бубнил про опечатки.
Мне было не до них! Почти влюблён,
Вернулся я к окну... А на перчатку,
Забытую той дамой на скамье,
И след от каблучка прелестной ножки,
Шагнувшей, к сожаленью, не ко мне,
Роняло небо снежных хлопьев крошки…

[Наталья]

Представляю: мастер Золотые руки из Кандалакши
ПРОХОРОВА Любовь Евгеньевна и ее семья.
Пользовательское имя: Люба Прохорова.

Активная участница бесед нашей Гостиной. Поклонница поэзии Геннадия Иванова, Олега Бундура, четы Куриловых. Не только любит их творчество, но и говорит авторам об этом в нашей Гостиной.
Узнав, что собираюсь дать ее портрет на этом форуме, Люба прислала мне несколько писем с просьбой написать поменьше и поскромнее. Прости, Люба, уж как получится — неравнодушна я к Вашей замечательной семье.
Итак, все по порядку.
Люба и Виктор (ее муж) познакомились еще в восьмом классе, они учились в одной школе. С тех пор так и не расставались. После окончания школы в 1969 году Виктор устроился слесарем в мастерскую бытовой техники, а Люба стала наборщицей типографии газеты «Кандалакшский коммунист».
Позже Виктора забрали в армию, в войска связи. После службы Виктор устроился на работу в ТУСМ-5 (технический узел союзных магистральных связей и телевидения). В этом же году Люба и Виктор поженились.
Виктор работал монтером связи, электромехаником, а затем инженером-метрологом. Заочно окончил Архангельский техникум связи и Ленинградский институт связи им. Бонч-Бруевича.
Люба много лет была секретарем комсомольской организации, работая в типографии. В 1975 г. ее пригласили работать в горком партии статистиком сектора партийного учета.
В 1982 году в семью пришла беда — Люба тяжело заболела. Во время операции ей нанесли тяжелую травму. В областной больнице провели срочную повторную операцию. Травма оказалась очень серьезной, и Любу направили в одну из московских клиник. Там, в институте, ей сделали третью реконструктивную операцию на желчных протоках. И все это — за очень короткое время, в течение трех месяцев. На 4 года были установлены транспеченочные дренажи — трубочки, за которыми все четыре года каждый день требовался большой уход. Два раза в год Люба выезжала в Москву для их замены. Казалось, этому не будет конца. Спасибо Виктору, он всегда был рядом, даже сам делал уколы.
После снятия дренажей Люба еще долго болела. Виктор сделал ей рабочий столик. Так как долго сидеть она не могла, он придумал регулировки, позволяющие работать за столиком как сидя, так и стоя.
Так, серьезно болея, Люба продолжала заниматься любимым делом. Пожалуй, это и спасло ее от плохих дум.
Основную работу она тогда тоже не оставила.
На инвалидность не соглашалась, так как в это время Виктор учился заочно в институте, а в семье двое детей. Хотелось немного поддержать материальное положение семьи, да и заработать северный стаж.
Потом Любе дали третью группу инвалидности, и в январе 1991 года она уволилась из горкома.
К тому времени ее пригласил работать директор авторемонтного завода, который увидел на выставке несколько ее работ. На заводе уже была группа, которая занималась художественной росписью. Люба делала сувениры-макраме. Работала дома. Это ее устраивало, но вот продавать свои работы она так и не смогла. Макраме — искусство очень трудоемкое. Раньше плетением Люба занималась в свободное время, и ей это нравилось. Работать же целый день, по обязанности, притом выполняя одно и то же, оказалось сложно и неинтересно.
Через полтора года Люба ушла с завода. Она поняла, что ее назначение — создавать и творить всегда что-то новое, интересное.
Во время ее работы на заводе, чтобы как-то помочь жене, включился в это дело Виктор — сначала в поиске материала, а затем стал разрабатывать светильники. Так незаметно и втянулся.
А началось, наверное, все со шпагата, которым Люба просто обожала работать. Это жесткий материал для плетения. Она часто просила Виктора затянуть узлы или навесить нити на кольцо. Ему помогать надоело, и он решил сам что-либо связать. Люба показала несколько узлов. Виктор оказался самым способным учеником.
Больше всего в семье Прохоровых любят создавать светильники. Виктор разработал их около 30 штук, и даже дочь придумала светильник, который родители назвали «Наташа», и он часто демонстрировался на выставках.
Плетение стало увлечением всей семьи. Но не только макраме. Люба давно занимается вязанием, вышиванием, вязанием крючком и т.д.
Еще до свадьбы она любила вязать на спицах. На день рожденья Виктор подарил ей небольшую вязальную машину, которая Любе сначала не понравилась. Виктору стало обидно, тогда он самостоятельно освоил ее и пятилетнему сыну связал спортивный костюм. Затем вязанием на машине занялась и Люба.
Позже муж ей подарил хорошую вязальную машину, но Люба уже привыкла к старой. Осваивать новую ей не хотелось. И опять повторилась та же история. Виктор освоил ее и научил жену. Затем Люба закончила 2-годичные курсы, и сейчас у Прохоровых дома много интересных вязаных вещей.
С 1988 года Люба обучалась в Заочном народном университете искусств в г. Москве на отделении декоративно-прикладного творчества. В основном обучение было направлено на то, чтобы познакомить с основами декоративной композиции, с искусством народных промыслов, его особенностями и разновидностями, с современным декоративно-прикладным искусством. Технике макраме Люба в основном обучалась самостоятельно. Появился опыт, появились авторские работы.
В шутку свою квартиру Прохоровы называют избой-вязальней. Вяжут родители — не отстают и дети. Во время учебы в школе Наташа изучала плетение на коклюшках на станции юных техников, 10 лет занималась художественной гимнастикой и также много лет занималась в хореографическом ансамбле «Улыбка». И все-таки всегда находила время поучиться у родителей плетению макраме. А мама училась у нее плетению на коклюшках. На городских конкурсах Наташа часто занимала призовые места. В ее работах привлекает аккуратность.
Сын Дима, когда учился в школе, не проявлял никакого интереса к вязанию. Он окончил художественную школу, но тяги к рисованию у него не было. Дима увлекался подводным плаванием, занимался в клубе «Гандвиг». Но, как в шутку говорят родители, не миновала и его эта «беда» — он увлекся плетением.
Дима — тоже способный ученик, и, когда учился в институте, давал уроки плетения своим друзьям по общежитию. Теперь, в свободное от работы время, Дима занимается творчеством.
Дима стал врачом, Наташа — педагогом, но интерес к плетению у них не пропал.
Муж называет Любу «бациллой», которая заразила всю семью и еще многих. Много лет она трудилась в Центре детского творчества, работая по авторской программе. Педагог высшей категории.
Первые выставки Прохоровых начались в 1980 году, проходили как в России, так и за рубежом, и сейчас их уже более 100.
Думаю, что когда форум "Художники Кандалакши" начнет работать так же активно, как наш, "Поэты Кандалакши", мы сможем увидеть и работы Прохоровых, и их семейные фото.

[Наталья]

Анатолий Цепин, по образованию — атомный физик, по профессии — геолог, по призванию — поэт, автор бардовских песен.
Пользовательское имя: Анатолий Цепин.
В Гостиной выступает на форуме "Влюбленные в Кандалакшу".

Анатолий о себе:
"Pодился под Курском — отсюда, наверное, прорезавшийся (но уж в очень зрелом возрасте) интерес к стихосложению. Закончил МИФИ (отделение в Обнинске) по специальности «Физика твердого тела», а всю жизнь проработал в геологическом институте. Кандидат геолого-минералогических наук, ведущий научный сотрудник. Более 200 научных публикаций, включая несколько книг. Специализация — рентгеноспектральный микроанализ. Принимал участие в открытии нескольких новых минералов, а к одному из них (tsepinite) имею самое непосредственное отношение.
Стихи начал писать уже в солидном возрасте. Тому способствовали два обстоятельства — первозданная красота природы Монголии, где я находился с геологической экспедицией, и вынужденное безделье во время длительных переездов с места на место, когда в перегруженном снаряжением и образцами салоне ГАЗ-66 долгие часы просиживал в тесноте на ящике с запчастями, накрытом кошмой, а под ногами прыгал на каждой кочке рабочий инструмент — геологические молотки, кувалды, крючья для крепления палаток и др. В такой, мягко сказать, нерабочей обстановке, самый лучший способ убиения времени — что-нибудь сочинять. Эта привычка так въелась в сознание, что до сих пор сочиняю главным образом в транспорте.
Печатался в двух сборниках стихов: «Сколько было дорог» и «Живем мы в нескольких мирах».

Я романтик
Я романтик, романтиком жил и умру,
Лучше если не в мягкой домашней постели.
Протрубят мне горбатые лоси зорю,
И споют мне последнюю песню метели.

Хлопнет пологом ветер — будто просит на бис
Повторить всё сначала, ни о чём не жалея.
Да былые друзья вкруг меня собрались,
И свеча догорает, стреляя и тлея.

Тени тех, что ушли — кто в пургу, кто в обвал,
Кто не сдался судьбе и шагал до конца,
Заклинают меня: «Что же ты оплошал?
Где же твой оптимизм и повадки бойца?»

Я откину брезент, выйду в ночь и пургу.
Без Полярной звезды угадаю дорогу.
Я иначе теперь просто жить не могу,
И пускай за меня мать помолится богу!

Острова памяти
Мы сами создаём свою страну,
Холмы поступков и озёра скуки.
Мы задаем размер и глубину,
Вкушая наслаждения и муки.

Мы воздвигаем горы наших чувств,
Монбланы впечатлений и ошибок.
Ущелья тихо заполняет грусть,
Цветут поляны заразительных улыбок.

Небытиё рассеянным дождём
Небрежно моросит на наши плечи,
И вспоминаем мы подчас с трудом
Случайный спор, или пустые встречи.

Скрываются под водами Ничто
Нечаянные будние заботы,
И заливает водами платО
С названием «пустяшные работы».

А дальше больше — времени поток
Захлёстывает жизненные вехи,
И возвышаются над водами Ничто
Лишь затаённые несчастья и успехи.

Мы посещаем эти острова
В минуты размышлений и печали,
На них растёт забвения трава,
Их волны неизбежности качают.

От берегов обыденной земли
Они порою не видны уже в тумане,
Всё реже их находят корабли,
А побывать на них всё чаще манит.

Всю ночь неспешно падал снег
Всю ночь неспешно падал снег,
Кружил беспечно над землею.
Беглец из облачных прорех
Невольно стал тому виною —

Я не узнал, представьте вы,
Наш двор, узорные дорожки,
От них средь зелени травы
Вились протоптанные стежки

В любимый сад, и в огород,
К колодцу с посеревшей крышей.
Вчера всё было здесь, и вот
Я на крылечко утром вышел.

Не узнаю. Пропало всё —
Не двор, а белая поляна.
Позёмку поверху несёт,
Калина книзу, словно пьяна,

Склонилась. Снежная фата
Её гнетёт, зима в подружки
К ней напросилась неспроста,
И стелет белые подушки.

Она ж от лета понесла,
Плоды любви багряно рдеют,
Просыпались из подола,
И на снегу, как угли, тлеют.

Я тоже лето жду с тоской,
Зима совсем не греет душу.
Ловлю озябшею щекой
Рассветный луч весны грядущей...

Студенческое лето
Ах, студенческое лето!
Сколько песен было спето
Про друзей, любовь, про ... это
Тихой ночью у костра.
Звёзды северного неба —
Вроде есть, а вроде небыль,
И никак не потемнеет,
Вплоть до самого утра.

Ах, студенческое лето!
Начинались от рассвета
Стройотрядовские будни,
Незабвенная пора.
Просолённые штормовки,
Отсыревшие бытовки —
Сколько минуло годочков,
А как будто бы вчера.

Ах, студенческое лето!
Я люблю тебя за это.
Не осталась без ответа
Наша пылкая страда.
Семь недель — как не бывало,
Заработали немало,
И силёнок набежало,
И пробилась борода.

Ах, студенческое лето!
Светлой дружбою согрето,
Ты достойно не воспето,
Но придёт твоя пора.
Дни осыпятся листами,
Внуки вырастут цветами,
И геройскими мечтами
Нам заполнят вечера.

Наша скромная работа
Из альбомов старых фото,
Как забытых песен нота,
Зазвучит на новый лад.
Замирая, будут внуки
Слушать наших песен звуки,
Да истории и ... глюки
Про студенческий уклад.

Будут грезить в веке новом
О пристанище сосновом.
Стройотрядовским обновам,
Износившимся вконец,
Будут рады, как награде —
Не костюму в маскараде,
Не бездумной эскападе —
Как наряду под венец.

Если это вправду будет,
И о нас не позабудут
Наши внуки, выйдя в люди,
И бросая якоря.
Значит, мы достойно жили
И, наверно, заслужили,
Чтоб о нас заговорили:
"Время прожили не зря!"

Ах, Карелия...
Ах, Карелия, Карелия —
Сколько лет прошло, а помнятся —
Наши спины загорелые,
Молодая наша вольница.

Было солнца вволю жаркого,
Неба синего — до одури.
Расставаться было жалко нам —
Столько сил работе отдали.

Пролетело время весело,
Покатилось лето к осени.
Дней зашоренное месиво
Мы к ногам любимых бросили.

Загорелые, усталые,
С загрубевшими мозолями,
Мы клялись, как дети малые,
Всеми клятвами весомыми.

Мы цеплялись за соломинки,
Обещанья сдуру сыпали,
Но, как видно, все оскоминки
Нам на нашу долю выпали.

И по лету, после сессии,
Позабыв про обещания,
Мы опять на стройки ехали,
Улыбнувшись на прощание.

Ах, в Карелии, в Карелии
Мы себя навек оставили,
Мы в себя всерьёз поверили,
Не сгорели, не растаяли.

Под лучами, под палящими
(Больно лето было жаркое)
Мы вкусили настоящие
Чувства чистые и яркие.

Чувство дружбы, чувство верности,
Чувство долга, чувство времени.
И не знали чувства лености,
Не несли работы бремени.

Уставали до бесчувствия,
Ныли спины загорелые,
Но, не ведая сочувствия,
Нас пьянили ночи белые.

Уносили искры пламени,
Дым костров в мечты туманные.
Меж палаток в нашей гавани
Плыли песни безымянные.

С той поры в делах ли, в отдыхе
Не бывал уж я в Карелии,
Но остались наши домики,
Наши первые, несмелые.

И осталось в мыслях светлое
Это лето быстротечное.
С виду вроде незаметное,
А на самом деле вечное

Белой пеною плывут облака...
Белой пеною плывут облака,
Надвигаются молочной рекой.
Скоро будем в них тонуть, а пока
На душе такая тишь, и покой.

Три палатки на цветистом лугу,
Голубая, в поворотах, река —
Эту память я в душе сберегу,
Если завтра буду жив, а пока …

Мы палатки укрепляем всерьёз —
Колья бьём и грузим камнем бока,
А по коже продирает мороз,
Сразу вместе — и азарт и тоска.

И под ложечкой противно сосёт,
Нетерпенье — то ли в пол, то ли в бой.
Вот навалятся — ничто не спасёт,
Разве принято бороться с судьбой?

Ветер с юга налетел — невтерпёж,
Парусину обветшавшую рвёт,
И, пожалуйста, лишь нас ты не трожь,
А палатки? — просто спишем в расход.

В двух шагах уже не видно ни зги,
И от влаги не спасает брезент,
И мы тонем в облаках, и круги
Наших мыслей разбивает о тент.

Улетели, унеслись облака,
И над нами бесконечная синь.
Отражает краски неба река
В обрамлении печальных осин.

Нам в столицу нелегко уезжать,
Ну, когда ещё вернёмся сюда?
Не спешите нас домой провожать,
Ведь не грянули еще холода.

А родные пусть чуть-чуть подождут —
Отшумела непогода в горах.
Вот прихватит нас морозец, и тут
Осенит нас — собираться пора!

И потянутся пустые деньки,
И придавит нас столичный уют,
Мы закиснем в городах от тоски,
И, когда весной ручьи запоют,

Мы немножечко оттаем душой,
Соберём свои пожитки — и в путь.
До чего же здесь, в горах, хорошо
От постылых дел душой отдохнуть.

Доцветает Иван-чай
Доцветает Иван-чай —
Только самые верхушки,
Значит лето от макушки
Откатилось невзначай.

По ночам не так тепло,
И утрами хладны росы —
Наше дачное село
Белым мороком заносит.

И плывут верхушки крыш,
Как немые пароходы,
Ни гудка — седая тишь,
И безветрие природы.

Одинокие дымки —
Кое-где не спит народ,
Зыбкой прописью строки
Подпирают небосвод.

Зимняя сказка
Как в призрачно-белом, пленительном сне
Луна серебрится в ночной вышине,
И белые-белые дремлют березы,
Укутаны снегом, погружены в грёзы.

И тишь неземная меня овевает,
Неужто и вправду такое бывает?
И снег серебрится под лунным лучом —
Что будет, что было — мне все нипочём.

Не знаю, не помню, моментом живу,
И сказка стоит предо мной наяву.
И кажется — сделай несмелый шажок,
И дивные грёзы развеет рожок.

Их ветер коснётся стремительным бегом,
И чудные замки обрушатся снегом.
И я затаился, почти не дыша —
Ах, зимняя сказка, как ты хороша!

Мне говорят...
Мне говорят: "Ты — стихоплёт".
Мне не обидно, мне приятно.
Я пожилым ушёл в полёт,
И мне уже нельзя обратно.

Я сочиняю для себя,
А не как дань капризной моде.
Я сочиняю для тебя
О том, что видел я в природе.

О том, где был, что пережил,
Что перечувствовал в разлуке.
О том, чего не позабыл —
Всё от души, а не от скуки.

Пускай плохи мои стихи,
В них рифма здорово хромает,
Да и вселенские грехи
Меня почти не занимают.

Всё для себя и от себя,
Что отлеглось и наболело —
Скупая строчка не раба,
Послушны ей и дух и тело.

Она зовёт меня вперёд,
Она живёт воспоминаньем,
Она — когда души полёт,
Но чаще — рождена вниманьем.

И приземлённа, «от сохи»,
На бытиё насупив веки.
Плохи, конечно же, плохи
Мои рифмованные реки.

Мелки, извилисты, узки,
Засорены бытейским вздором.
Не реки даже — ручейки,
Текут извилистым укором.

Но в них прозрачная вода
Скалистых гор и запах леса.
В них тонет возраст без следа,
В них молод я и я — повеса.

Кружусь беспечно по судьбе,
Влекут меня воспоминанья.
Их все хочу отдать тебе —
Мне дорого твоё вниманье.

Мне говорят: "Ты — стихоплёт,
На пустяки теряешь время".
А у меня души полёт
И для меня стихи не бремя.

Они нужны мне, как вода,
Как воздух свежий и морозный.
Собранье их — мои года,
И жить без них мне невозможно.

[Анатолий Цепин]

Спасибо, Наталья, что так полно и так тепло представили меня и выбрали одни из лучших моих стихов. Надеюсь, что встретимся уже скоро на творческом вечере у Гали Беспаловой или Иры Полониной.
Анатолий

[Мила Мален]

Обожаю творчество Анатолия Цепина! С интересом посещаю его страничку на "Стихире"! Ко всему вышесказанному добавлю, что он — экстремал! В опасных условиях (висел над пропастью) снимал живописные пейзажи. Купается в ледяной проруби и бегает босым по снегу. Верный семьянин! Надежный товарищ! Умудренный жизнью человек!
Пусть свершится все задуманное Вами, уважаемый Анатолий!

[Наталья]

Да, Мила, всё Вы правильно заметили. Анатолий — прекрасный семьянин, обожающий свою жену Ларису. Уезжая от нее в геологические экспедиции, он писал ей письма. Писал каждый день. Скучал. Слова любви передавал сначала прозой, а потом сами собой стали слагаться стихи. Вот эти первые письма в стихах и явились началом творческого пути поэта, автора многих бардовских песен. Поэтому свой первый сборник стихов "Сколько было дорог" Анатолий Цепин посвятил своей супруге Ларисе.
Бродяга, романтик, путешественник по сути своей, не представляющий жизни без трудных дорог, Анатолий понимал, как нелегко без него жене — одной, с детьми. Он восторгался красотами увиденного в пути, и так хотелось, чтобы видела это и Лариса, так хотелось передать ей свои ощущения. И рождались строчки, которые потом совсем неожиданно превращались в песни, а эти песни, опять же совершенно неожиданно, становились лауреатами конкурсов бардовской песни.
Анатолий — человек добрый и отзывчивый. Когда я нашла в Интернете его стихи о Кандалакше и отправила ему приглашение поучаствовать в работе нашей Гостиной, он откликнулся сразу. Прислал на форум "Влюблённые в Кандалакшу" и стихи, и воспоминания о тех стройотрядовских буднях. Казалось бы, наше виртуальное знакомство было мимолётным, поэтому я очень удивилась, когда получила от Анатолия приглашение в "Гнездо Глухаря" (кафе бардовской песни в Москве) на свой творческий вечер.
В тот день все обстоятельства были против моей поездки в Москву. Проблемы на работе — с трудом решила и отпросилась. Друзья, у которых должна была остановиться на ночлег, уехали в срочную командировку, другие заболели. Муж меня убеждал позвонить Анатолию и отказаться, но я знала одно: я хочу познакомиться с этим человеком, я должна его увидеть, и я поеду на вечер, даже если мне потом придется всю ночь бродить по Москве. В самый последний момент всё разрешилось, и вот я на вечере. Организатор встречи Николас Деринг вручил при входе билеты, оставленные Анатолием для меня и моих друзей, проводил в зал.
С любопытством осматриваюсь. Светильники в виде уличных фонарей на столбах, от них тянутся через весь зал провода... На потолке — много маленьких лампочек, словно звездное небо. Ощущение дороги... Но сидим не у костра, а за уютными столиками, и симпатичные девочки-официантки приносят меню. Хочешь — пей пиво, хочешь — чай, хочешь — просто сиди, как на концерте, ничего не заказывая.
Сразу отправилась искать Анатолия, чтобы вручить ему свой подарок — диски Николая Колычева. Он поднялся из-за столика навстречу — худощавый, бодрый мужчина с гривой седых кудрявых волос, завязанных в хвост. Поблагодарил за подарок, сказал, что подойдет ко мне.
Конечно, ему, наверное, было не до меня — волновался, все-таки первое выступление на публике, да еще при такой аудитории! Но подошел, принес в подарок свою книгу "Сколько было дорог" с подписью и дарственной надписью.
А потом был концерт. Нет, пожалуй, даже не концерт, а встреча добрых старых друзей. Выходили с гитарами барды, поодиночке и целыми семейными ансамблями, звучали стихи Анатолия и песни на его слова. С какой любовью была написана музыка, с какой душевной отдачей пелись эти песни! Казалось, что у исполнителей и у автора — одна большая светлая душа на всех. В зале многие слушали, затаив дыхание. Некоторые шевелили губами, очевидно, зная слова песен и подпевая. Я была поражена тому, сколько песен успели написать на стихи Анатолия, ведь он начал заниматься "рифмоплётством" (так он сам называет свое творчество) уже в пожилом возрасте! Но когда, возвращаясь на электричке в Можайск, я два часа читала подаренную мне книжку, поймала себя на том, что не читаю, а мысленно пою все его стихи. Может быть, это было влиянием вечера, а может, в самих стихах, независимо от автора, уже изначально заложена их судьба — быть песней. Мой муж, когда читал этот сборник, сказал, что стихи Анатолия — кладезь для бардов.
Можно много рассказывать о вечере, об исполнителях, но лучше забрести на Стихи.ру, запросить автора Анатолия Цепина, почитать его стихи, послушать песни. Есть его прозаические мемуары и на Проза.ру.
Я лишь предлагаю вам послушать две моих любимых песни на стихи Анатолия Цепина и даю ссылки на них:
"Зимняя сказка" — музыку написала и поет Татьяна Воронова, послушать можно здесь: http://music.lib.ru/w/woronowa_t_s/alb1 ... aja_skazka
или http://www.chitalnya.ru/work.php?work=69056
«Гляжу на жертвенный огонь» — эту песню в исполнении автора Александра Хайленко (Алматы)
найдете по ссылке: http://www.stihophone.ru/works.php?G=22&ID=14961

Да, жизнь украшают наши встречи... Только ли украшают? Общение с такими удивительными людьми, как Анатолий, делает нашу жизнь богаче. Не так ли?

[Наталья]

Забыла отметить, как тесно в нашей жизни всё переплетается. Вот (выше) Анатолий Цепин пригласил меня на творческий вечер Галины Беспаловой. Я забрела на Стихиру, чтобы познакомиться с ее творчеством. И кого же я увидела в числе ее любимых авторов Стихиры, как думаете? Виталия Исаенко! Тоже ведь наш, если не ошибаюсь, кандалакшский! Только почему-то не заходит в Гостиную. Может, еще не знает о ней?

[Анатолий Цепин]

Мила, Наталья. Я очень признателен Вам за такие теплые и проникновенные слова обо мне и о моем так называемом творчестве. Я не писатель и не поэт — просто делюсь с читателями своими впечатлениями, и рад, если им это нравится — значит, прожил я не напрасно, и не напрасно раз за разом уезжал в стройотряды и в экспедиции. Я с трудом привыкаю сейчас к жизни осёдлой, но в каждой поре есть своя прелесть — надо только искать ее, не опуская рук и не щадя ног.
С улыбкой, Анатолий.

[Елена]

Михаил Деев, москвич. Окончил физический факультет МГУ, служил в пограничных войсках, инженер по проектированию и построению кабельных сетей. Увлечения — спортивное ориентирование и лыжи, фотография, авторская песня. Стихи.

Оказывается, перед прослушиванием ужасно хочется есть. Окидываю взглядом почти пустой вестибюль, вижу людей, сидящих за столиками и пьющих чай. Ага.
Чуть позже ко мне подсаживаются трое — Николай Колычев и с ним какие-то люди. Меня знакомят. Я киваю и снова утыкаюсь в чашку с обжигающим чаем.
— Зачем было тратиться? У меня пирог есть.
Это говорит тот, кого мне представили Мишей Деевым. Темный ежик волос, открытая улыбка. Он долго, как-то особенно вкусно разворачивает бумагу, затем фольгу, пододвигает ко мне:
— Домашний. Ешь.

«Я давно задумывался о встречах, первом взгляде, первых словах. Они запоминаются и глубоко врезывают свой след, если не было ничего лишнего. Есть безукоризненная чистота характерных мгновений, какие можно целиком обратить в строки или в рисунок,— это и есть то в жизни, что кладет начало искусству».

Очень люблю Грина за правду этих слов, люблю таких людей как Миша — в них нет ничего лишнего. Открытость, чистота, и вроде душа нараспашку, но — с пониманием, что такое жизнь. Душа нараспашку, но без разброса.
На Дубненском фестивале, где и свел нас случай, Миша не переставал меня удивлять, главным образом — неприкрытостью чувств. Подкупающей сразу, безоговорочно. Где-то на середине прослушивания, предваряющего выступление конкурсантов, я услышала то, что он читает. Подумала: «Слава богу, соперник появился», интересно стало. Подумала, но не сказала.
Миша говорил всё — и что ему во мне понравилось, и почему, нисколько не постеснялся сказать это всему залу уже на полуфинальном концерте. Это меня просто поражало. Хотя — что поразительного? Стихи поэта — это то, как он проживает свою жизнь. Поэзию не обманешь. Можно техникой владеть как Бог, но нет ничего внутри, и в стихах не будет. Мужество поэта — в принародной исповеди, когда всё, что обычные люди прячут, в стихах – как на ладони.
Михаил Деев очень искренний поэт — как и человек, это тождественно. Помню, мы весь фестиваль говорили, и наговориться не могли. В столовой, заговорившись, перевернули поднос, разбили посуду. И было весело, наверное, как бывает весело от встречи со всяким хорошим человеком.
Встречайте, Михаил Деев:


Чайка

Обычная серая чайка
Скользнёт над Москвою рекой,
И криком нездешним, печальным
Нарушит мой хрупкий покой.

Негромкое эхо замолкнет,
И снова потянет меня,
В старинном поморском поселке,
На склоне рабочего дня,

Присесть, закурить с мужиками,
Вступить, не спеша, в разговор,
Взглянуть на морщинистый камень,
Вдохнуть одичалый простор.

А запахи рыбы и пота
Сольются в сиреневой мгле…

Живут мужики, есть работа
На море, реке и земле.

Живут.
Так, как прадеды жили.
И ценят свою старину,
И заново церковь сложили,
Загладив чужую вину.

Гнут спины почти на износе,
Не верят столичной молве.
А кто-то, нет-нет, да и спросит:
— И как вам живется в Москве?

А чайка, взлетая со свистом,
Дугою расчертит зарю…

Как скучно быть просто туристом…
Как жалко, что я не курю!



* * *
«Не видать конца и края,
Только синь сосет глаза.»
С.Есенин

Глянешь как из колодца
Вот она — неба синь!
Эх, хорошо живётся
Нищему на Руси!

В поле — цветы да травы,
Звезд в небесах — не счесть,
Всё здесь твоё, по праву.
Если свобода есть,

Если твой дом — без крыши,
Если сума — пуста,
Надо ль взлетать повыше?
Истина-то — проста.

И дуновенье славы
Мысли не ворошит...
Только цветы да травы,
Да упокой души.

Мало ли что даётся...
Милости — не проси!
Как же свободно пьётся
Нищему на Руси...



* * *
Понимаю — случайная встреча.
Слишком разными были пути.
Понимаю, в тот год, и в тот вечер
мы могли бы и мимо пройти.

Понимаю, разбитые судьбы,
понимаю, что жизнь коротка,
понимаю, что люди осудят…
Это будет.
Наверняка!

Как и ты, всё умом понимаю.
Отчего же в неясном бреду,
наяву ли, во сне ли, не знаю,
я к тебе всё бреду и бреду?…

Словно к дальнему тёплому маю,
зимней ночью, по пояс в снегу…
Понимаю.
Всё-всё понимаю.
Всё равно без тебя не могу.